Зависимость как страсть

Доклад Преосвященного Мефодия на международном форуме по богословскому осмыслению проблем зависимости

Руководитель Координационного центра по противодействию наркомании Синодального отдела по благотворительности Русской Правславной Церкви епископ Каменский и Алапаевский Мефодий

«Вперёд к Отцам»

прот. Георгий Флоровский

В последнее время церковными служителями прилагаются немалые усилия к тому, чтобы изложить на языке психологии и педагогики духовную работу по преодолению наркотической зависимости. Это важно для взаимодействия со светскими специалистами, важно для признания представителями научного сообщества церковных подходов в работе с зависимыми. Но при этом священнослужители, изучая проблему в достаточно чуждой для них терминологии, затем изучая внецерковные подходы к преодолению зависимостей, могут оказаться не у дел, почувствовав себя не востребованными, сами сойдут на обочину реабилитационного процесса. Поэтому для внутреннего пользования более важным представляется, не выходя за рамки православной антропологии и аскетики, разобраться с тем, что представляет собой наркомания как страсть. Необходимость вернуть разговор о страсти на язык православной аскетики, вернуться к терминологии святых отцов. Тогда не составит труда для всякого духовника, деятельно изучающего наследие отцов-подвижников, применять к лечению страсти наркомании прописанные аскетами рецепты. Приходящих в Церковь за помощью наркозависимых следует пользовать выверенной веками и основанной на Откровении духовной терапией. Оставленных православными учителями-подвижниками наставлений вполне достаточно, чтобы результативно помогать пытающимся обуздать эту якобы ни на что не похожую и прежде не ведаемую страсть.

Базовыми, основными страстями в православной аскетике признаны чревоугодие, блуд, сребролюбие, тщеславие, печаль, гнев, уныние, гордость. Всего восемь. Остальные являются некоторым сочетанием основных или иногда просто их проявлением. Таковы страсти праздности, любоначалия, празднословия, зависти, любопытства, превозношения, мечтательности, пьянства, наркомании и прочие, им же несть числа. Иногда полезно разобрать страсть на части для ее анализа, иногда целесообразно рассматривать ее отдельно как целое, как некий нерасторжимый сплав соединившихся в определенной пропорции основных страстей и в своем сочетании приобретший уникальные свойства. Так поступает Великий Иоанн Лествичник в своей книге, описывая основные и производные страсти и борьбу с ними.

Страсть наркомании не является первичной, тяга к наркотику всегда изначально чем-то обусловлена, в ранний период наркотизации употребление не является конечной целью. Всегда есть страсть родительница. Нередко страсть родительница срастается, становится неотъемлемой частью своего исчадия – наркомании. Этим, в том числе, объясняется приверженность наркомана какому-либо определённому типу наркотиков, более других наркотических средств удовлетворяющему родительницу. В иных случаях страсть родительница прячется за своим порождением, продолжая подпитывать его. В некоторых случаях родительница бросает свое дитя — наркоманию, и окрепшая, начавшая самостоятельную жизнь наркомания теряет с ней связь. Приступая к борьбе с зависимостью конкретного человека, необходимо разобраться, чьим порождением его страсть является: только в этом случае можно назначить правильный курс духовного лечения.

Свидетельства митрополита Антония (Храповицкого) («Исповедь»):

«Опьянение, особенно когда оно дойдет до запоев, никогда не бывает просто дурною привычкою, а оказывается соединенным с постоянным злостным настроением.

… Кто ближе знает подобных людей, тот скажет вам, что они исполнены либо блудной страсти, которой предаться в трезвом виде не могут, либо, что еще чаще бывает, одержимы неудовлетворенным честолюбием или озлоблением за свою неудавшуюся жизнь, либо их мучит злоба и зависть. Не имея возможности осуществить своих пожеланий наяву, они посредством вина переносятся в мечтательную область и, одурившись винными парами, воображают себя генералами, министрами, знаменитыми учеными или художниками, счастливыми любовниками, победителями своих врагов и отмстителями им.

… В душе своей они всегда носят яд злобы, или зависти, или ропота, или любодействия, и пока они не убьют в себе подобных пожеланий, они от своего запоя не отстанут. Пьянство есть производное явление иных страстей, иногда не вполне ведомых своей жертве, но однако исцеление от сего недуга невозможно, пока не изгонится из сердца причиняющая его страсть».

Не следует ставить знак равенства между наркоманией и алкоголизмом, если мы рассматриваем их с точки зрения страсти. Отношение общества к алкоголикам и наркоманам различно, отношение к употреблению наркотиков и вина различно. Употребление вина в общественном сознании вполне приемлемо и не порицается, за исключением злоупотреблений, сопровождает многие важные события жизни. Такое отношение находим и в Священном Писании, и Предании Церковном (например, Ин. 2:1-11). Немаловажно, что степень опьянения легко отслеживается как окружающими, так в значительной степени и самим выпившим, существует граница, переход за которую не одобряется. Пока граница не нарушена, человек остается «своим», не отчуждается и не имеет нужды прятаться, противостоять окружающим. К употреблению наркотиков в нашем обществе отношение крайне негативное. Употребляющий наркотики изначально ставит себя и ощущает чужим для окружающих, не исключая самых близких. Его друзья — узкий круг таких же, как и он, изгоев, но и они враги, которым доверять нельзя. Он изначально лжет, таится, испытывает страхи, терзается подозрительностью. Ведет жизнь подпольщика, окруженного врагами на враждебной территории. При этом ни он сам, ни окружающие не контролируют, в какой степени по употреблении изменилось восприятие им окружающего мира — потому он более опасен для окружающих и для себя, чем употребивший спиртное. Пока формируется зависимость, приверженные алкоголю и наркотикам, проживая разную жизнь, становятся разными людьми, отличаясь поведением, реакцией на окружающих, пониманием добра и зла, у них сформирован разный «кодекс чести». Любой их них понимает и предпочитает свою группу («компанию», «тусовку»), что остается верным даже для периода борьбы со страстью (Анонимные наркоманы предпочитают собираться отдельно от Анонимных алкоголиков). Духовная терапия для каждой из групп должна иметь свои особенности.

Страсть наркомании не самозарождается, является порождением и следствием иных страстей, чтобы ее приобрести надо прежде более или менее «потрудиться». Потому крайне важно отследить генезис ее зарождения, отсечь или обессилить страсть родительницу, иначе наркозависимость останется неистребимой, вызвавшая ее и не уврачеванная страсть будет провоцировать тягу, желание употребить будет временами с едва преодолимой силой возвращаться. Если первопричиной наркотизации был человек, единение с которым даже в самой погибели является желанным, надо, начиная лечение, упразднить, разрушить уважение к данному человеку.

Ближайшим аналогом (иногда также родительницей) страсти наркомании является блудная страсть, которая также овладевает человеком как через помысел, так и через телесное возгорание. Нельзя не вспомнить слово апостола Павла: «Не упивайтесь вином, в нем же есть блуд». Нетрудно увидеть, что за этими словами стоит не только предупреждение, но и аскетическое указание на похожесть, родственность страстей. Потому аскетическая практика и подходы к борьбе с блудной страстью почти всецело применимы при борьбе с наркоманией. При этом блудная страсть является не только более глубокой, но и значительно более тяжкой по многим причинам, чем страсть наркомании, а борьба с блудом более длительной и изнурительной. Подвижники, по свидетельству архимандрита Софрония (Сахорова), опытом познали, что самыми лютыми страстями являются блуд и гордость, равно и борьба с ними. В любом случае подвизающимся против наркотической зависимости следует изучить наставления по борьбе с блудной страстью, а также иметь ясные понятия о добродетели целомудрия.

Подавляющие тягу к наркотикам легко переключаются на алкоголь. Следующим в очереди на замещение наркомании находится блуд. Об этом следует знать и помнить подвизающимся против наркотической зависимости. Пленение первой замещающей страстью – алкоголизмом, пока он не вошел в силу, может быть отсечено посредством зарока. В рабство блудной страсти многие сдаются без боя, так как современное общество предельно толерантно по отношению к половой распущенности. Но не Бог. В перспективе вечности это новое рабство оказывается горшим первого. Поверившим божественным обетованиям надо помнить об этом и готовиться.

Вместе с тем нельзя ставить знак равенства между блудной страстью и страстью наркозависимости. Вот что говорит преподобный Иоанн Лествичник в слове о целомудрии: «46. Склонные к сладострастию часто бывают сострадательны и милостивы, скоры на слезы и ласковы; но пекущиеся о чистоте не бывают таковы». Наркозависимые крайне далеки от сострадания и милосердия к ближним, к ним более подходит описание людей, одержимых сребролюбием, которое дано в главе о нестяжании: «14. Сребролюбие есть и называется корень всем злым (1 Тим. 6, 10); и оно действительно таково, ибо производит ненависть, хищения, зависть, разлучения, вражды, смущения, злопамятство, жестокость и убийства». Вот точный портрет находящегося в употреблении наркомана.

Страсть наркомании сопряжена со сребролюбием, но не имеет приобретения богатства в качестве конечной цели, за стремлением к деньгам стоит стремление к приобретению наркотика. Поэтому наркомания, порождая в пленённом ею весь свойственный сребролюбию негатив, практически не доставляет утешения и радости от обладания, поскольку все правдами и неправдами добытое будет пущено на наркотик. Наркомания при определенной стадии развития также становится и может быть названа корнем всех зол.

Страсть наркомании люта в период начала борьбы с нею, но если ее агрессию сломить, становится бессильной, если подавлена страсть, ее породившая. Она не имеет основания в базовых жизненных потребностях, как основные страсти. Человеку необходимо питаться, обеспечивать себя средствами к существованию, быть признанным членом общества, проявлять ревность в достижении поставленных целей, предоставлять себе необходимый отдых, жаждать полноты жизни вплоть до состояния счастья, переживать свою личностную уникальность и стремиться реализовать ее, хранить как величайший дар потенцию к передаче жизни. На этом паразитируют основные базовые страсти. Помрачать свое сознание даже с благими намерениями является излишеством, отказ от этого не обкрадывает и не разрушает жизнь.

Тему преодоления наркомании по преимуществу «оседлали» люди, имеющие опыт химической зависимости, привнесли в нее страх, возвели трезвость в культ. Будучи в свое время побеждены и пленены страстью, исполнились веры в ее всемогущество и почти догматизировали это ложное положение. Борьба со страстью наркомании всего лишь более или менее длительный этап на пути к заповеданному Царству Небесному, этап, который надо оставить за спиной, и заняться борьбой с неотъемлемыми до гробовой доски страстными позывами. Настоящая борьба, сопровождающая человека до исхода из мира сего, хоть и не всегда столь же яростная, как на первом этапе борьбы с наркотической зависимостью, — это борьба с основными страстями: чревообядением, тщеславием, печалью, гневом, унынием, сребролюбием, блудом и гордостью. Брань с двумя последними, по свидетельству подвижников, самая лютая.

ПРИЛОЖЕНИЕ:

Главы из «Лествицы» преподобного Иоанна Лествичника о блудной страсти, без особого труда перелагаемые к наркотической зависимости

Слово 15. О нетленной чистоте и целомудрии

Кто телесными трудами и потами ведет брань с сим соперником, тот подобен связавшему врага своего слабым вервием; кто воюет против него воздержанием и бдением, тот подобен обложившему врага своего железными оковами; а кто вооружается смиренномудрием, безгневием и жаждою, тот подобен убившему своего супостата и скрывшему его в песке. Под именем песка разумей смирение, потому что оно не произращает пажити для страстей, но есть земля и пепел.

Окаянен падающий; но тот окаяннее, кто и сам падает, и другого увлекает к падению, потому что он понесет тяжесть двух падений, и тяжесть сласти иного.

Не думай низложить беса блуда возражениями и доказательствами; ибо он имеет многие убедительные оправдания, как воюющий против нас с помощию нашего естества.

Кто хочет бороться с своею плотию и победить ее своими силами, тот тщетно подвизается; ибо если Господь не разорит дома плотской похоти, и не созиждет дома душевного, то всуе бдит и постится думающий разорить.

Представь Господу немощь своего естества, сознавая во всем свое бессилие, и неощутительным образом получишь дарование целомудрия.

Бесчеловечный наш враг и наставник блуда внушает, что Бог человеколюбив, и что Он скорое прощение подает сей страсти, как естественной. Но если станем наблюдать за коварством бесов, то найдем, что по совершении греха, они представляют нам Бога праведным и неумолимым Судиею. Первое они говорят, чтобы вовлечь нас в грех; а второе, чтобы погрузить нас в отчаяние.

Кто одним воздержанием покушается утолить сию брань, тот подобен человеку, который думает выплыть из пучины, плавая одной рукою. Совокупи с воздержанием смирение; ибо первое без последнего не приносит пользы.

Кто видит в себе какую-нибудь господствующую страсть, тому должно прежде всего противу ней вооружаться, особенно же если это — домашний враг; ибо если мы не победи сей страсти, то от победы над прочими не будет нам никакой пользы, а поразивши сего Египтянина, конечно, и мы узрим Бога в купине смирения.

Не забывайся, юноша! Я видел, что некоторые от души молились о своих возлюбленных будучи движимы духом блуда, и думали, что они исполняют долг памяти и закон любви.

В это время великою мощью служат нам: худая одежда, пепел, стояние всенощное, голод, жажда, палящая язык, и не многими каплями прохлаждаемая, пребывание при гробах, а прежде всего смирение сердца, и, если можно, отец духовный, или усердный брат, скорый на помощь и старый разумом: ибо я почитаю за чудо, чтобы кто-нибудь мог один сам собою спасти корабль свой от сей пучины.

Всеми силами будем убегать, чтобы ни видеть, ни слышать о том плоде, которого мы обещались никогда не вкушать; ибо удивляюсь, если мы считаем себя крепчайшими пророка Давида; чему быть невозможно.

Змий сладострастия многообразен; невкусившим сласти греха он внушает, чтобы только однажды вкусили ее и перестали; а вкусивших коварный побуждает воспоминанием опять к совершению греха. Многие из первых, поелику не знают зла сего, бывают свободны и от борьбы; а из последних многие, как познавшие опытом сию мерзость, терпят стужение и брани. Впрочем часто случается и совсем противное этому.

По определению рассудительных отцов, иное есть прилог, иное — сочетание, иное — сосложение, иное — пленение, иное — борьба, и иное, так называемая — страсть в душе. Блаженные сии определяют, что прилог есть простое слово, или образ какого-нибудь предмета, вновь являющийся уму и вносимый в сердце; а сочетание есть собеседование с явившимся образом, по страсти или бесстрастно; сосложение же есть согласие души с представившимся помыслом, соединенное с услаждением, пленение есть насильственное и невольное увлечение сердца, или продолжительное мысленное совокупление с предметом, разоряющее наше доброе устроение; борьбою называют равенство сил борющего и боримого в брани, где последний произвольно или побеждает, или бывает побеждаем; страстию называют уже самый порок, от долгого времени вгнездившийся в душе, и чрез навык сделавшийся как бы природным ее свойством, так что душа уже произвольно и сама собою к нему стремится. Из всех сих первое безгрешно; второе же не совсем без греха; а третие судится по устроению подвизающегося; борьба бывает причиною венцов или мучений; пленение же иначе судится во время молитвы, иначе в другое время, иначе в отношении предметов безразличных, т.е. ни худых, ни добрых, и иначе в худых помышлениях. Страсть же без сомнения подлежит во всех, или соразмерному покаянию, или будущей муке; но кто первое, (т.е. прилог в мысли), помышляет бесстрастно, [4] тот одним разом отсекает все последнее.

Некоторые говорят, что страсти входят в тело от помыслов сердца; а другие напротив утверждают, что худые помыслы рождаются от чувств телесных. Первые говорят, что если бы не предшествовал ум, то и тело не последовало бы; последние же приводят в защищение своего мнения зловредное действие телесной страсти, говоря, что весьма часто худые помыслы получают вход в сердце от приятного взгляда, или от слышания приятного голоса. Кто мог познать сие о Господе, тот и нас да научит: ибо все это весьма нужно и полезно для тех, которые разумно проходят духовное делание. В простоте же и правоте сердца пребывающим делателям нет в этом никакой надобности; ибо не все могут иметь тонкое ведение, и не все блаженную простоту, сию броню против всех ухищрений лукавых бесов.

Некоторые из страстей, родившись в душе, переходят в тело; а некоторые наоборот. Сие последнее случается обыкновенно с мирскими, а первое с проходящими монашеское житие, по неимению к тому случаев.

Сей бес тщательнее всех других наблюдает времена, какие удобнее для уловления нас; и когда видит, что мы не можем помолиться против него телесно, тогда сей нечистый в особенности старается нападать на нас.

Все бесы покушаются сначала помрачить наш ум, а потом уже внушают то, что хотят; ибо если ум не смежит очей своих. то сокровище наше не будет похищено; но блудный бес гораздо больше всех употребляет это средство. Часто помрачив ум, сего владыку, он побуждает и заставляет нас и пред людьми делать то, что одни только сумасшедшие делают. Когда же, спустя несколько времени, ум истрезвится, тогда мы стыдимся не только видевших наши бесчинные действия. но и самих себя, за непристойные наши поступки, разговоры и движения, и ужасаемся о прежнем нашем ослеплении; почему некоторые, рассуждая о сем, нередко отставали от этого зла.

Кто победит свое тело? Тот, кто сокрушил свое сердце. А кто сокрушил свое сердце? Тот, кто отвергся себя самого; ибо как не быть сокрушенным тому, кто умер своей воле?
…Скажи мне, супруга моя — естество мое; ибо я не хочу никого другого, кроме тебя, спрашивать о том, что тебя касается; скажи мне, как могу я пребывать неуязвляем тобою? Как могу избежать естественной беды, когда я обещался Христу вести с тобою всегдашнюю брань? Как могу я победить твое мучительство, когда я добровольно решился быть твоим понудителем? Она же, отвечая душе своей, говорит: «не скажу тебе того, чего и ты не знаешь; но скажу то, о чем мы оба разумеем. Я имею в себе отца своего самолюбие. Внешние разжжения происходят от угождения мне и от чрезмерного во всем покоя; а внутренние от прежде бывшего покоя и от сладострастных дел. Зачавши, я рождаю падения; они же, родившись, сами рождают смерть отчаянием. Если явственно познаешь глубокою мою и твою немощь; то тем свяжешь мои руки. Если гортань умучишь воздержанием; то свяжешь мои ноги, чтобы они не шли вперед. Если соединишься с послушанием, то освободишься от меня; а если приобретешь смирение, то отсечешь мне голову».

Международная конференция «Богословское осмысление проблем зависимости: православный и католический взгляд»прошла 1-2 октября в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге..

Источник: Противнарко.ру